Dragon Age: Империя Масок - Глава 4
Мишель очнулся от сильной боли. Часто моргая и пытаясь сдержать слезы, он закашлялся, попытался сесть и застонал, когда в голове отдало болью в знак протеста.
Он закрыл глаза и сосредоточился на дыхании. Это было первое, чему учатся шевалье. Чтобы совладать с внешним миром, сначала нужно было овладеть миром внутренним. Он почувствовал, как воздух входит в легкие, как сердце гонит кровь к мышцам, которые, несмотря на боль, были готовы выполнять его команды.
Его руки и ноги были связаны веревкой, а не закованы в кандалы. Царапина на боку — он отказывался называть что-то настолько маленькое раной — побаливала. Она была несерьёзной и просто раздражала. Мишель размял мышцы, восстанавливая кровообращение и проверяя, насколько крепко он связан. Еще два глубоких вдоха очистили легкие от остатков удушливой пыли, которую бард Гаспара бросила ему в лицо.
Когда Мишель совладал с собой, он открыл глаза.
Он был привязан к столбу на каком-то складе и окружен ящиками так, что они сформировали собой комнату. В лучах света, что падали в комнату через решетки на маленьких окнах, можно было разглядеть пылинки, которые словно застыли в воздухе. Роль пола выполняла голая земля, а ящики воняли гниющими фруктами и старыми тряпками. Снаружи доносился грохот тележных колес и отдаленные крики, что говорило о том, что он все еще был в Вал Руайо. Но ни один склад в торговом районе не был в таком жалком состоянии.
Значит, он был в трущобах.
Бард забрала его меч с кинжалами и сняла с него куртку, оставив его в простой льняной рубашке. Сбоку вдоль ребер она была порвана и испачкана кровью. Спрятанного оружия у Мишеля не было — шевалье обучали как воинов, а не как убийц.
Услышав шаги, Мишель выпрямился. Кодекс шевалье допускал использование элемента неожиданности вроде засад и притворства, вопреки тому, что крестьяне видели в пьесах. Если бы только он мог освободиться, то тогда можно было бы притвориться спящим, а потом бесстыдно атаковать. Но такой возможности не было, и он решил просто не показывать свою слабость перед врагом.
Мельсендре вышла из-за угла, зайдя в маленький закуток из ящиков.
— Уже очнулся? — Она присела на одно колено на безопасном расстоянии от него на тот случай, если он попробует её пнуть. — Впечатляет. Мои люди, что были в таверне, всё ещё без сознания. Конечно, те из них, кто остался жив.
— Что тебе нужно? — Горло Мишеля все еще горело от пыли из того мешочка, но он сумел задать вопрос ровным голосом.
— Возможно, я просто хочу узнать тебя поближе, — Мельсендре сладко улыбнулась, отбросив свои темные кудри назад. — У нас не было времени познакомиться на банкете Селины, и потом, в таверне, ты тоже был занят. — Она встала и провела своей красивой рукой по поверхности одного из ящиков, а потом потерла пальцы друг о друга. — Приношу извинения за помещение. Мы в эльфийском районе, недалеко от большого дерева на рыночной площади. Ты чересчур знаменит даже без маски. Поэтому мы не можем прятать тебя там, где есть шанс, что кто-нибудь тебя увидит, — Она посмотрела на него и улыбнулась. — Но ведь на самом деле ты не настолько известен, правда?
— Что тебе нужно? — снова спросил Мишель. Мельсендре вздохнула.
— В сердце шевалье нет места для вежливости? Хотя не думаю, что семье, из которой ты родом, свойственна вежливость, — Он не ответил и она снова улыбнулась. — Ты знал, что твой покровитель, граф Бревин де Шалон, перед смертью пожертвовал свою библиотеку Университету Орлея?
— Граф Бревин был ученым, — ответил Мишель. Мельсендре улыбнулась — очевидно, ей нравилась их беседа.
— Да, был. Однако проблема в том, что слуги иногда небрежно относятся к книгам. Так легко вложить список финансовых операций в исследование о кунари или о лечебных свойствах измельченного драконьего рога, — Мельсендре игриво приложила палец к щеке, будто бы задумавшись. — Он довольно много потратил на твое обучение, сэр Мишель.
— Моя семья погибла, когда я был еще ребенком, — ответил Мишель ровным голосом, — и граф Бревин взял меня к себе. Он также заплатил, чтобы меня приняли в Академию Шевалье.
Мельсендре покачала головой.
— В Монтфорте есть один человек, которого называют Магом Крови, — Мишель непонимающе смотрел на нее. Она склонила голову на бок, задумавшись. — Значит, тебе никогда не рассказывали. Твой покровитель, граф Бревин, заплатил этому человеку кругленькую сумму, чтобы сделать тебе имя.
Мишель сжал зубы.
— Маг крови? Ты лжешь, бард. Граф Бревин был хорошим человеком. — Достаточно хорошим, чтобы, увидев мальчика десяти лет, отбивающегося от трех старших мальчишек в переулке, приказать своим подчиненным остановиться и помочь. Достаточно хорошим, чтобы взять этого мальчика к себе и предложить еду и шанс, как он сам выразился, направить данную ему силу в правильное русло, а не использовать в драках за объедки. — Он бы никогда не заключил сделку с магом крови.
— О, но это всего лишь имя, — ответила Мельсендре, снова даря ему свою игривую улыбку. — Видишь ли, Маг Крови на самом деле писарь и эксперт по геральдике и юридическим документам. Он получил свое имя за способность из ничего создавать благородную кровь.
Мишель уже три года жил у графа Бревина, когда однажды лорд тихо вошел в его комнату и, разбудив его, показал бумагу, которая изменила жизнь Мишеля. Бревин сказал, что умение Мишеля обращаться с мечом будет потрачено впустую, если он станет стражником или пойдет в наемники. Он сказал, что у Мишеля редкий дар, а дары нужно взращивать во благо империи. Наконец он сказал, что если Академия Шевалье принимает только людей благородных и знатных кровей, то, в общем-то, есть знатные люди, что уже давно почили и которым больше ни к чему их имена. А души этих людей почтут за честь одолжить свой титул ради благой цели.
Мельсендре, казалось, печально смотрела на него, и Мишель понял, что она догадалась о чем-то по его молчанию.
— Он внес в список сумму — и по настоящему крупную сумму, нужно сказать. Должно быть, он был достаточно высокого мнения о тебе, — Она вздохнула. — И он был прав. Ты стал защитником Селины.
— Да. Я — защитник императрицы, — сказал Мишель, — А ты служишь Гаспару. Интересно, почему же я все еще жив?
— Потому что после смерти тебя бы признали мучеником, убитым Великим Герцогом. А это было бы расценено как злодейское предательство, — ответила Мельсендре, снова приседая около него. — Но ты жив, и когда всем станет известна правда о твоем происхождении, императрица будет опозорена. Только представь: суд, публичная казнь, скандал. Вот почему ты все еще жив, Мишель.
На её лице не было никакой радости, хоть она и победила. Наоборот, её улыбка слегка ослабла, когда она отвела взгляд от его глаз.
— Я скорее умру, — отозвался он.
— Я знаю, — кивнула она и глубоко вздохнула. — И, так или иначе, это была бы большая потеря. В моей жизни было немало боев, и я совершенно точно могу сказать, что ты был рожден для владения мечом. Какая разница, дворянин ты или нет? — Она горько покачала головой. — Я лучше большинства придворных в Игре, и я же — незаконнорожденная дочь доярки и солдата, что был в увольнении. Все что нам говорят — ложь. А лгут нам, чтоб мы знали свое место.
— Возможно, — Мишель пожал плечами, пытаясь казаться равнодушным. — Но всё равно ничего изменить нельзя.
Мельсендре снова грустно улыбнулась.
— Твоей хозяйке, по крайней мере, не безразличны судьбы простолюдинов. Это достойно уважения. Я слышала, она заставила университет принять в ученики мало того что простолюдина, так еще и эльфа... ах, вот оно что.
Её печаль вдруг улетучилась, и к ней снова вернулась её самодовольная кошачья улыбка. Мишель выругал себя за то, что он, дурак, позволил себе завязать разговор с орлесианским бардом и решил, что сможет вызвать её сочувствие. Холодное всеобъемлющее чувство страха нахлынуло на него, но лицо его осталось бесстрастным.
— Что?
— Я уже говорила, что выросла на ферме, — Теперь Мельсендре сидела рядом с ним, словно они были старыми друзьями. — Жизнь там была ужасно унылой, поэтому я сбежала при первой же возможности и начала жить по-новому. Даже имя сменила. Уверена, ты сочувствуешь, — Она игриво толкнула его локтем. — Но я до сих пор помню кое-что. Когда скрещиваешь белую корову с чёрным быком, телята получатся с чёрными и белыми пятнами. Когда скрещиваешь серую кобылу с чёрным жеребцом, жеребёнок получится серый... однако он может, когда вырастет, произвести на свет чёрного жеребёнка. Словно небольшое количество чёрного остается в крови. Так происходит у рогатого скота, лошадей, и... ну, в общем-то, у всех.
Она знала.
— Но когда человек, — продолжала Мельсендре таким тоном, будто обсуждала погоду, — сходится с эльфом, их потомок всегда будет человеком. Никаких эльфийских ушей, больших красивых глаз — обычный человек. Его невозможно отличить от других людей, — она посмотрела на Мишеля и добавила: — Если только он сам себя не выдаст.
Мишель сглотнул.
— Гаспар хотел тебя устранить и велел мне найти информацию, которую он мог бы использовать против тебя. Однако он также велел не убивать тебя, если только в этом не будет необходимости. Он такой джентльмен, — Она ухмыльнулась. — Он будет ужасно рад, когда я расскажу ему, что ты простолюдин и прячешься за чужим именем. А представь, что он сделает с Селиной и её придворными, когда я скажу ему, что ты ещё и сын остроухой шлюхи?
Она произнесла это жеманно, с такой улыбкой, словно выведала грязный маленький секрет. Довольная собой, она ждала от Мишеля мольбы о милосердии или предложения сделки получше. А может, она опять играла с ним, выискивая способ получить больше информации, словно хорошо обученная шпионка и интриганка, кем она и являлась.
Сэр Мишель изо всех сил ударил её лбом в лицо. Когда она отшатнулась, он перекатился на спину и, опустив руки вниз, провёл их под связанными ногами. Руки тоже были все ещё связаны, но он дотянулся ими до головы Мельсендре. Он накинул петлю ей на шею и начал затягивать верёвку с такой силой, что вместо криков у неё вырывалось лишь странное бульканье.
— Я — сэр Мишель де Шевин, — прорычал он, ещё сильнее натягивая веревку.
Мельсендре, теряя силы, вытащила кинжал из ножен на бедре. Но прежде чем она успела пустить его в ход, Мишель дёрнул руками вверх, а затем резко обрушил их вниз, сильно ударив Мельсендре головой о землю. Она обмякла, и он ударил ещё раз. И ещё.
— Я — сэр Мишель де Шевин, — Не встретив сопротивления, он выхватил кинжал из её руки и разрезал связывающие его верёвки. В следующую секунду он был уже свободен и стоял над ней.
Она всё ещё дышала.
— Я — сэр Мишель де Шевин, — повторил он, присел на колено рядом с Мельсендре, а затем резким и точным ударом он окончил ее жизнь.
Когда он поднялся, люди Гаспара уже прибыли.
***
Дата публикации: 2014-06-07 20:24:45
Просмотров: 10094
| 
DA: Инквизиция